People: Дмитрий Морозов

Остров Сахалин богат не только своими природными ресурсами, необычайными красотами и обширной историей, но и талантливыми людьми. Они находятся среди нас: сидят с нами в маршрутках, обедают с нами в кафе, возможно даже работают на той же работе, что и мы, но не все знают их в лицо. В рамках рубрики «People» мы будем знакомить вас с людьми, чьи таланты были признаны в их сфере творческой деятельности, но не получили массовой известности на Сахалине. Они поделятся с вами не придуманными историями о себе, творчестве и Сахалине.

Гостем этого выпуска стал сахалинский тату-мастер Дмитрий Морозов.

— Начнём с того, что ты представишься и немного расскажешь о себе.

— Морозов Дмитрий Андреевич. 89-го года рождения, получается 28 лет мне, ну, 29 будем летом. Родился в Холмске. Получаю второе образование. Первое у меня — морское образование, среднее специальное, а второе — нефтяное, вышку получаю. Учился тоже в Холмске, да и жил, в принципе, всю жизнь в Холмске. Бывало, периодически проживал в Южно-Сахалинске, но как-то в последнее время думаю в Холмске оставаться. Не знаю, наверное, больше привлекает этот город. Ну, родина всегда остаётся родиной.

— А чем ты по жизни занимаешься? Чем ты зарабатываешь себе на хлеб?

— Ну, в данный момент я зарабатываю татуировкой. Потому что учёба заочная не позволяет работать в море, по первой моей профессии, да и, в принципе, изначально, поработав в море пару лет, я понял то, что надо что-то менять. Не особо хочется находиться в море по 6−8 месяцев, пока твои родные, близкие здесь, тем более в планах семья и так далее. Хочется быть рядом с ними. Из-за этого немножко поменял приоритеты в жизни и поступил на другую учёбу, получать другое образование. А сейчас в данный момент занимаюсь татуировкой. Но это больше хобби. Хобби, которое приносит деньги, удовольствие. И каждый день, или день-через-день, я этим и занимаюсь.

(Примеры работ Дмитрия Морозова)

— Давай окунёмся в прошлое и попробуем вспомнить, как ты в первый раз столкнулся с культурой татуировки и в какой момент ты захотел себе набить тату? И второе — в какой момент ты понял, что сам хочешь этим заниматься?

— Вообще, это было спонтанно. Потому что ввиду моего возраста и того, что год 2006−2005, у нас не было практически интернета… Он там был только с карт каких-то…

— Это тебе сколько лет было?

— Мне было 17 лет, я только 11 класс закончил.

Просто мы с моим другом детства сидели у него, и зашёл разговор за татуировки. То есть меня эта тема никогда не привлекала, потому что в то время я в основном видел каких-то мужиков с кривыми синими трайбаками на плечах и всё. (прим. Трайбл — это стиль татуировки, представляющий собой остроконечные чёрно-белые узоры) Не было достойных работ, на которые можно было бы внимание обратить и реально захотеть. А я закончил школу искусств холмскую, 5 лет учился, и, соответственно, рисовать я умел. И вот сидели мы с другом, а он говорит: «А почему бы нам не собрать тату-машинку? «Первая моя татуировочная машинка, если её можно таковой назвать, была собрана из зубной электрической щётки зелёного цвета, ложки, согнутой под углом в 90 градусов, изоленты, ну, и соответственно первая струна гитарная, заточенная на нулевой наждачке. Первую татуировку, с изображением дракона, я делал сам себе на голени. Дракон был переведён с помощью полиэтилена и гелевой ручки, а взят он был с футболки, которую отец мне привёз из Японии. Футболка была, как я помню, распечатана на сканере, то есть я её отсканировал, распечатал и, соответственно, перевёл. Всё это дело было на даче, я с компанией 4 человек поехал туда отдыхать. Я не скажу, что у меня какие-то эмоции были такие, что «А! У меня там татуировка!», как у молодёжи сейчас — сделал первую татуировку и всё круто. Нет, потому что там получилось непонятно что. Там был какой-то синий контур, потому что делалось всё даже не гелевой ручкой изначально, а плакатной тушью. И то, был сделан только контур, потому что лопнула струна в процессе, и на этом всё закончилось. Потом я её доделывал, сидя дома в туалете вечерами, пока родители спят, чтобы не видно было. И вот пока я перед мамой не спалился, я ходил в штанах летом. Мне мама задавала вопросы — «Почему ты ещё в штанах ходишь?» И я ей говорю, что мне холодно. Затем я постепенно поступил в мореходное училище и жил в общежитии. Делал там татуировку одному из друзей. Когда некоторые люди заходили в кубрик, то они видели, что я сидел и занимался татуировками. Ну и все соответственно начали просить. Денег я не брал, ну и гарантий каких-то, что будет хорошая работа, соответственно, тоже не мог дать. Занимался этим несколько лет. Потом, под конец учёбы, занял деньги у мамы, 10 тысяч, и купил себе китайский набор татуировочный. Там было две машинки, краска, ну и всё основное. Год я прозанимался этим, а там уже пошёл в армию. Это был 2009 год. Ну все в армии также поняли, что я занимаюсь татуировками, собственно. Я маму просил прислать мне тату-машинку посылкой, которая была не на моё имя, потому что нельзя такое в армии, а на имя офицера, который хотел себе татуировку. Отслужил, продолжал бить татуировки, но также познакомился с Мишей Чемодановым и Женей Менсовым. Пообщавшись с ними, я понял некоторые нюансы татуировки, что нужно хорошее оборудование, развиваться нужно. Тогда я уже заказал машинку, действительно хорошую, был год наверное 11−12-ый. Stigma Hyper V3, которая до сих пор работает и в которой я до сих пор души не чаю. На тот момент она стоила 25 тысяч. Деньги были также заняты у мамы, потом в последствии зарабатывалось татуировкой и возвращалось. Машинка до сих пор служит и отлично работает. В дальнейшем уже начинал не просто заниматься татуировкой, а стараться развиваться в этом, то есть выбирать определённые стили, которые мне интересны, которыми я люблю заниматься, и продолжать работать в этих стилях. Соответственно покупалось оборудование, дополнялось, что-то пробовалось, менялось. Ну, и на данный момент я развиваюсь до сих пор, то есть, допустим, если я в основном работал в традишинале (traditional tattoo), неотрадишинале (Neo Traditional), олд-скуле (old school), в той же японии (Japanese), блэк-энд-грей (Black & Grey) немножко брал, то, наверное, последний год меня привлекает дотворк (dotwork), вип-шейдинг (Whip Shading), более такие чернушные, такие темные стили, которые получаются более объемные, и соответственно, интереснее работать.

(Примеры работ Дмитрия Морозова)

— Можешь вспомнить, в какой момент ты понял, что этим будешь зарабатывать? Какой был твой первый заказ, когда ты впервые взял деньги за татуировку?

— Первый заказ я не вспомню, к сожалению, но могу с уверенностью сказать, что ничего грандиозного там не было. Там была какая-то маленькая работка, которая выполнена той же китайской машинкой, но уже более качественными красками, которыми можно было делать относительно качественные работы. То есть я начал брать деньги, когда уже понял, что сам результат моих действий в татуировке начинает приобретать более интересный характер, то есть татуировка заживает, она с прямыми контурами, с ровным покраксом, и человек доволен своей татуировкой. И я, как мастер, тоже относительно доволен на то время был своими работами. Я тогда понял, что надо больше развиваться в этом направлении, а чтобы развиваться, надо брать деньги за работу, то есть за расходный материал, чтобы у меня были деньги на оборудование и так далее.

— А каким образом нужно развиваться в этом деле? Просто покупать более качественное дорогое оборудование? Как ты развиваешься?

— Ну, от оборудования много чего зависит, на самом деле. То есть если сравнивать китайскую и, допустим, какую-то брендовую машинку, то это разница как земля и небо. Качественное оборудование — это просто толчок к твоему развитию. Когда тебе приятно машинкой работать, то ты будешь развиваться в этом. Ты будешь стремиться улучшать свои навыки. А когда у тебя в руках китайская машинка, когда ты контур елозишь по десять раз, тебе начинает надоедать это.

Также я считаю, что нужно иметь хоть какое-то понятие о рисовании. Но опять-таки я работаю в тех стилях, которые относительно не требуют художественного образования как такового. То есть я не работаю, допустим, в чёрно-белом или цветном реализме. Там да, я считаю, что возможно даже не образование надо иметь, а надо иметь талант, чтобы просто уметь рисовать это всё на бумаге. Я как бы работаю в таких стилях, которые требуют, наверное, опыта, понятия цветовой гаммы и просто поставленной руки. В реализме я не работаю, потому что я не умею. И всё. Я не умею рисовать, допустим, портреты, я даже на бумаге их не нарисую, не предрасположен к этому. Я природу тоже не умею рисовать. Я могу нарисовать, но считаю, что мой уровень не настолько высок, чтобы я смог сделать татуировку человеку, и чтобы он ходил всю жизнь радовался. Поэтому я даже не берусь за такие работы.

— Скажи, насколько хорошо ты знаешь сахалинское комьюнити тату-мастеров?

— Ну, всех не знаю. Лично с некоторыми недавно только познакомился, потому что вот то, что будет проходить тату-пати в «Loona», и нас как бы вместе собрали. Мы так познакомились, но особо не общались. Хорошо относительно знаю Мишу Чемоданова, Женю Менсона. Вот с ними я хорошо общался. А других мастеров просто визуально знаю или просто мы в друзьях ВКонтакте либо в Инстаграме и всё. Пока не доводилось общаться более плотно.

— Я понимаю, что некорректно спрашивать одного мастера про то, какое у него отношение к своим коллегам по цеху, но, в целом, как ты можешь оценить сахалинское комьюнити любителей татуировок? На каком оно уровне находится у нас по сравнению, допустим, с тем же материком или центральными районами России?

— Ну, до нас, до Сахалина, доходит всё это долго, как обычно. Однако в последнее время всё чаще и чаще это начинает приобретать какой-то более масштабный характер. Скорее всего, из-за тех же социальных сетей всё происходит. Потому что молодёжь уже и в 14−15 лет могут написать — сделайте татуировку, но до 18 я не делаю. Я помню, лет 5 назад, когда в тебя чуть ли не пальцем тыкают, когда ты по лету идёшь в майке или футболке что по Холмску, что по Южному, то сейчас на тебя продолжают обращать внимание, когда у тебя большое количество татуировок, но отношение уже более лояльное. Потому что это начинает приобретать какую-то норму в нашем обществе. Раньше если ты имел татуировки, то у людей сразу была ассоциация, что ты вышел из мест не столь отдалённых. В наше время такого восприятия уже почти нет. Сейчас просто люди делятся на 3 категории: те, которым нравятся татуировки, которые категорически против и которые лояльно к этому относятся. Но, если в общем говорить, то больше набирает обороты именно развитие татуировки, что среди мастеров, которых становится всё больше, что среди молодёжи и более старшего поколения людей, которые приходят и также делают или исправляют свои старые татуировки.

— А вообще как часто приходится исправлять чужие работы?

— Очень часто! На самом деле, порой это надоедает. Когда к тебе приходит человек, то делаешь, что он хочет, и то, что ты хочешь. Но когда к тебе приходит человек со старой татуировкой плохой, то это занимает очень много времени исправление, подбор эскиза под то, чтобы перекрыть. И всё это не столь приятно, как делать на чистом теле. А так очень много людей. Наверное, больше половины приходят, чтобы просто исправлять это.

(Пример работы исправленной Дмитрием Морозовым)

— Считаешь ли ты, что человеку для того, чтобы бить татуировки нужно иметь какое-то художественное образование?

— Скорее — уметь рисовать. Уметь рисовать и желание совершенствовать себя. То есть можно иметь какие-то навыки рисования и продолжать их совершенствовать. Естественно, если ты не умеешь рисовать, то как ты возьмёшь татуировочную машинку и начнёшь «рисовать» на коже? Некоторые считают, что если ты умеешь хорошо рисовать, значит ты будешь хорошо делать татуировки. Но нет, это две абсолютно разные вещи. Тебе рисование помогает понять именно татуировку, понять, где ты можешь сделать тень, светотень, как выделить некоторые детали, то есть за счёт того, что ты понимаешь всё. За счёт того, что у тебя есть какое-то понятие о рисунке, ты можешь это воплотить в татуировке. Да, можно трансфер взять и перевести всё, но при этом перепутать тени, светотени, и получится плоская непонятная штука. Поэтому нужно хотя бы уметь рисовать, но не обязательно иметь художественное образование. Ну и, соответственно, надо постоянно рисовать, как-то совершенствоваться.

- В России искусство татуировки ассоциировалось долгое время в основном с «зоновской» тематикой. Затем были очень популярны какие-нибудь небольшие работы, которые в основном интересовали молодых девушек: иероглифы на запястьях, знаки бесконечности. Насколько сейчас изменилась ситуация с такими заказами? Стало ли их больше или меньше?

— Нет, их стало намного меньше. Прям колоссальное количество убавилось. Этому способствовали развитие татуировки и интернет. Когда человек видит хорошую работу, качественно выполненную, то естественно он захочет её, нежели какой-то трайбл себе на плечо. Остались конечно те, кто просто знаки бесконечности и «One love» бьют, но их становится всё меньше.

— На материке очень распространено наличие тату-салонов, в которых обычно работает какая-то бригада мастеров, и у каждого свой стиль. На Сахалине же наоборот большое количество «домашних мастеров», и если человек с кем-то из них не знаком, то сделать себе татуировки становиться проблемой. Почему у нас до сих пор за столько лет не появился какой-нибудь салон, который специализировался бы татуировках? Как ты считаешь, в чём проблема?

— Ну, вообще, да, ты прав. Огромный плюс салона в том, что там работают несколько мастеров. В основном, тенденция салонов заключается в том, что каждый мастер работает в одном-двух-трёх стилях, и естественно, когда человек приходит в салон, ему проще найти там себе мастера. А у нас получается так, что каждый мастер работает в двух-трёх стилях и они разбросаны по домашним студиям. Почему у нас нет такого салона, я даже и не знаю. Я работаю в Холмске, и с моей стороны невыгодно здесь открывать студию или идти в какую-то студию при салоне красоты, потому что я буду платить за аренду, а зачем мне платить за аренду, если дома отведёна отдельная комната для работы. Мастерам скорее всего проще объединиться и арендовать какое-нибудь большое помещение, в котором будут работать 4−5 мастеров. И выгода будет, потому что люди, мимо проходящие, будут видеть, что это — тату-салон, в который они могут зайти и захотеть какую-нибудь татуировку. Людям не нужно будет бегать по социальным сетям и искать мастера, который будет работать именно в нужном им стиле. У человека порой отпадает желание, когда его пинают от одного к другому мастеру. Всегда охота зайти в магазин и найти нужную вещь сразу, а не ездить по всему городу в поисках. И с татуировкой также.

(Пример работы Дмитрия Морозова)

— Каким ты видишь развитие тату-индустрии на Сахалине? Что нужно сделать, чтобы тату движение перестало быть подпольным? Или вообще ничего не нужно делать и пускай оно остаётся в андерграунде?

— Да нет. Татуированные люди тоже различаются между собой. Есть те, кто хочет татуировку, потому что это стало модно. Есть люди, которые делают татуировку по принципу: «Я хочу выделиться из толпы». А есть те, кто делают татуировку для себя. Да, у меня забиты кисти, пальцы, то есть большое количество татуировок, и они на видных местах. Но я делал их не для того, чтобы выделиться, а потому, что мне нравится это. Мне просто нравится, как выглядят мои руки с татуировками. А для того, чтобы это движение приобрело какой-то масштабный характер, нужно всю эту толпу людей просто вместе собирать, чтобы они общались между собой. Ну, у нас, наверное, первый прецедент, опять-таки повторюсь, тату-пати в Loona. Это первый сбор тех, у кого есть татуировки, кто хочет татуировки, кто хочет что-то исправить, и также мастеров.

— На твой взгляд, татуировка — это вид искусства?

— Конечно, татуировка — это искусство.

— А каждая ли работа искусство? Можно ли так назвать каждую татуировку?

— Нет. Наверное, качественную и хорошую работу можно назвать искусством. Я могу привести пример из художественного искусства: когда художник рисует и на выходе у него получается шикарная картина, и все говорят: «О, как красиво!» — это искусство. Также и в татуировке, когда хороший мастер делает красивую и качественную работу, это тоже привлекает людей, тоже является искусством. Потому что любой человек может нарисовать что-то на листе бумаги, но это не будет являться искусством, это будет ужас какой-то непонятный. И также в татуировке, просто материалы разные.

— Можешь рассказать какой-нибудь забавный или интересный случай, связанный с твоей работой?

— Наверное, года 4 назад делал татуировку на предплечье в неотрадишинале, славянская какая-то тематика была: старец, коловрат, какие-то такие штуки славянские были. Клиент просто мне изначально говорил, когда мы с ним списывались по поводу работы: «А можно выпить перед сеансом, чтобы больно не было?» И я ему говорю: «Нет, пить нельзя.» Я ему объясняю, что кровь разжижается, увеличивается давление, мы будем тебе делать, и краска вымоется да и вообще работать очень сложно будет. Он согласился со мной. Мы ему начинаем делать. Я не скажу, что по его лицу было видно, что ему там слишком больно или ещё что-то. Мы вышли перекурить, у него заканчиваются сигареты, и он спрашивает, где магазин поблизости есть. Я ему объясняю, и он говорит: «Ща, я за сигаретами схожу.» Ну я думаю, ладно. Сходил за сигаретами, приходит с кока-колой, и мы продолжаем дальше работать. А я понимаю, что с каждой минутой его язык начинает всё больше и больше заплетаться, а колы становится всё меньше и меньше. Я не чувствовал запах перегара, я болел на тот момент, сидел в маске, которая закрывает лицо, и у меня был заложен нос. У меня на глазах человек просто таял. И просто под конец он допил эту кока-колу, и я просто говорю ему: «Ты что, пьяный что ли?» То есть я не понял, что тогда произошло. А он, оказывается, себе вылил половину кока-колы и половину коньяка туда залил и сидел тут пил на сеансе. Так ещё прикол в том, что он выпивал на мои деньги, которые должен был заплатить мне за работу. Он должен был мне 5 тысяч, а отдаёт 4 с копейками. И я говорю: «Чувак, а где остальное?» А он: «Я тебе переведу, как в Южный доеду, потому что на эти деньги коньяк купил». «Вообще великолепно!» — говорю. Вот такие истории иногда случаются.

(Пример работы Дмитрия Морозова)

— А как по-твоему, татуировка — это болезнь? Знаешь же ты такое утверждение, что татуировка — это синяя болезнь, что когда делаешь первую и дальше уже не можешь остановиться.

— Так, наверное, не только в татуировке, так и с пирсингами, я замечал у людей. У меня у самого туннели. Когда я растянул туннели с 10 мм и больше, больше, больше, больше, а потом я как-то остановился и перегорел этим. Татуировка же… Да, есть такой прикол, что сделаешь одну татуировку и редко, когда останавливаешься. Есть, конечно, случаи, когда человек просто хочет это сделать из-за того, что это модно. «У меня есть татуировка!» — он галочку поставил у себя в голове где-то, и всё. А те люди, которым нравится эта тематика, этот стиль жизни, продолжают дальше делать себе татуировки. Потому что да, это какая-то болезнь, но на психологическом каком-то уровне.

— Да обычный человек, обычный парень, на самом деле. Ничего такого волшебного во мне нет. Просто то, что у меня большое количество татуировок, что я занимаюсь татуировками, у меня есть какие-то увлечения… Мои татуировки не делают из меня какого-то плохого или асоциального человека. Наверное, в основном, одно из первых мнений, которое складывается у людей обо мне - «Просто хочешь выделиться». Нет, на самом деле я не хочу. У меня не было никогда такой задачи — выделяться из толпы, выделяться из народа. Порой по лету приходится с длинным рукавом ходить, потому что ты устаёшь от этих взглядов, направленных на тебя. А так, я просто парень, который бьёт татуировки и ему это нравится. Вот и всё.