«Заложники» на «Краю света»

Конкурсный показ «Края света» — всегда работа для зрителя. Но никто и не говорил, что будет легко. Наоборот. Программный директор сахалинского кинофестиваля Алексей Медведев два года назад сказал, что быть зрителем, тогда когда речь идет о кинематографе, как искусстве, а не аттракционе — это тяжелый труд.

Вот и картину режиссера Резо Гигинеишвили «Заложники» смотреть трудно.

Эта история основана на реальных событиях и снята очень близко к фактам.

В ноябре 1983 года шесть молодых мужчин и одна девушка попытались захватить самолет, который вылетел из Тбилиси в Батуми, чтобы бежать на нем в Турцию. Попытка захвата сорвалась, в ходе перестрелки погибли двое членов экипажа, бортпроводница, двое пассажиров и двое террористов.

Выжившие террористы оказались на скамье подсудимых. Вместе с ними судили и священника, которого называли идеологом попытки захвата, даже при том, что его в самолете не было. Все мужчины были приговорены к расстрелу. Выжила только Тинатин Петвиашвили. В 1983 году ей было всего 19 лет. Она получила 14 лет колонии, но вышла досрочно в 1991 году. Тинатин все же исполнила свою мечту — уехала за границу…

В Грузии эта история наделала много шума. Событие, само по себе чрезвычайное, усугубляли личности террористов. Все они были представители золотой молодежи. Но не эти современные мажоры, дети разбогатевших лавочников. Самолет захватывали белые косточки, интеллигенты, выходцы известных, влиятельных и состоятельных грузинских родов.

Например, лидер заговорщиков, 25-летний Иосиф Церетели был художником, сыном академика, профессора Тбилисского государственного университета.

Братья Ивериели, врачи, тоже были профессорскими сыновьями. 21-летний Гега (Герман) Кобахидзе, рос в семье актрисы и всемирно известного режиссера.

Эта история стала очень личной для Гигинеишвили. Рассказывая о фильме он постоянно называет героев не прописанными в сценарии именами, а настоящими… Еще мальчишкой он слышал разговор матери Геги со своей мамой. Это было уже спустя 10 лет после попытки угона. Но родные преступников не знали, живы ли их родные. Все эти годы у них теплилась надежда, что исполнять приговор не стали, что парни живут в неких секретных лагерях для особо опасных преступников. А когда стало известно, что осужденные расстреляны, родным так и не сказали, где их могилы. Места захоронений не известны до сих пор. Эта жестокость к родным погибших, эта затянувшаяся расправа над семьями, сильно повлияла на Гигинеишвили.

Но в этой истории есть и другие пострадавшие — компания захватчиков походя разрушила судьбы многих непричастных. 10 пассажиров и членов экипажа были ранены. Штурман и бортпроводница остались инвалидами. Срок, пусть и условный, получила сотрудница аэропорта, которая провела, по дружбе, компанию на борт без досмотра, благодаря чему им удалось пронести в салон пистолеты. Постов и должностей лишились не только близкие родственники преступников, но и дальние. Эта история для Грузии до сих пор — не зажившая рана.

Во многом именно поэтому картина Гигинеишвили нарочито безоценочна. Он глубоко погружен в тему, и дело не только в том, что в круг общения его родителей входили родные угонщиков. В ходе подготовки к съемкам он провел примерно 120 интервью с очевидцами событий. Он не раз встречался с единственной уцелевшей участницей захвата — Тинатин.

Но он не только не дает оценок, он не отвечает на вопросы. Чего хотели захватчики — свободы, или их поступок был спесью мажоров, для которых заграница была возможностью курить «Кемел» и покупать пластинок «Биттлз», сколько хочется? Их называли «поколением джинсов», но уж в джинсах-то у них нужды не было. Семьи обеспечивали их куда лучше большинства советских семей.

Для чего нужно было рисковать жизнями невиновных, если многие из компании бывали за границей в составе туристических групп и уж если хотелось, могли просто не вернуться во время очередной поездки?

«Я читал протоколы допросов задержанных и удивлялся, насколько инфантильно выглядели их объяснения и их планирование», — рассказывает режиссер. И тут же говорит, что нельзя идеализировать советское время, что состояние несвободы губительно для человека.

«Мы сознательно не искали причины произошедшего, сознательно не копались в мотивах захватчиков, потому что мотив дает возможность найти ему оправдание», — объясняет режиссер.

Картина снята очень лаконично. Но за этой сдержанностью стоит огромный талант оператора Владислава Опельянца. Кинематографические приемы ни на секунду не заслоняют историю. Поэтому «Заложники» захватывают зрителя целиком. Недаром после просмотра, на обсуждении, режиссера расспрашивали в основном о том, что было дальше, что произошло с теми или иными участниками истории.

«Заложники» — картина очень зрелая. Она о свободе и несвободе. Она о поступках и цене, которую за них приходится платить. И для картины, которая рассказывает о событиях тридцатилетней давности, она удивительно современна. И от этого еще тяжелее ее смотреть.

P. S. Незадолго до захвата Гега начал сниматься в ставшем потом культовым фильме Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Вчера этот фильм тоже показывали на «Краю света». Такой вот виток истории. Возможно, если бы не было захвата, сегодня на Сахалине встречали бы самого Гегу, представляющего шедевр Абдулазде, а не фильм о его преступлении…