О работе после крушения судна "Дальний Восток" рассказали психологи МЧС

Сегодня состоялась пресс-конференция с Лидией Тимофеевой, старшего психолога оперативной группы МЧС России, которая была задействована в работе после крушения траулера «Дальний Восток». Эта деятельность включала в себя: «горячую линию», работу с родственниками в гостиницах, сопровождение при опознании.

Лидия Тимофеева рассказала об этом и ответила на вопросы островных журналистов:

— Мы работали на сбор информации для семей, для близких родственников. «Горячая линия» являлась неким информационным координатором, доводилась информация о дальнейших мероприятиях: о процедуре опознания, о сроках прибытия судов, которые доставляли пострадавших моряков. Наши специалисты сами обзванивали родственников. На «горячей линии» работают только психологи.

Если говорить про очную работу с людьми, то здесь есть еще отличительная особенность этой ситуации, которая делает ее намного эмоциональней, тяжелей — родственники несколько суток находились в состоянии ожидания. Большая часть работы специалистов-психологов была направлена именно на борьбу с этим состоянием. Это очень сложно для любого человека, ведь когда мы знаем точно, что произошло, намного легче это переживать. А когда мы не понимаем что происходит — жив наш близкий человек или нет — эта ситуация очень сложна для самих людей и специалист обращает повышенное внимание на работу с ними.

— Что самое сложное в работе психолога?

— На мой взгляд, самым сложным является работа в ситуации неизвестности, потому что даже когда есть точная информация, есть возможность сообщить даже трагичную новость, но проверенную. А когда ничего неизвестно - человек находится в состоянии «эмоциональной качели», когда из состояния надежды, падает в полную бездну отчаяния. С этими состояниями, конечно, сложней.

— По сколько часов работали, как справлялись со стрессом?

Специалисты психологической службы по режиму чрезвычайной ситуации работают круглосуточно. Как правило, это сменные графики. Что касается работы с родственниками, у нас тоже круглосуточные дежурства. Что касается собственного стресса — мы подготовлены.

— Сколько всего было задействовано психологов? И как долго работали в таком ритме?

— Начиная с момента, когда произошла трагедия, специалисты подключились к работе. 5 человек из Южно-Сахалинска и порядка 10 из Москвы. Дальше, когда подключились к работе специалисты помимо горячих линий, количество увеличилось, сейчас нас стало чуть меньше, 25 человек продолжают работать. Специалисты работают по всей территории России, в связи с тем, что может возникнуть необходимость оказания психологической помощи конкретной семье.

— Оказывалась ли психологическая помощь членам экипажа?

— Да, с выжившими членами экипажа работали специалисты, как в больнице, так и в гостиницах. На будущее, при вероятности, что такая помощь может понадобиться, в каждом субъекте у нас есть организации, куда мы можем перенаправить людей. Это психологи различных организаций, с которыми мы сотрудничаем.

— Говорят, что моряки — люди суровые. Какие они на самом деле?

— Я бы сказала, что масштабная трагедия затрагивает любого человека и даже сильного, способного противостоять невзгодам. Все это не может пройти бесследно. И тут важно в первые дни ощутить поддержку, поэтому хорошо, что многих из них встретили родные и у них была возможность пообщаться с ними сразу, в гостиницах. Эта часть поддержки, которая важна для любого человека, поэтому, я бы сказала, что есть вероятность того, что кому-либо может понадобиться психологическая помощь. Человек, в целом, способен справляться с достаточно большими нагрузками, помощь специалиста — поддерживающая. Надеюсь, что если кто-то почувствует какие-то симптомы, то не побоится обратиться к психологу.

Следует обращать внимание на тревожность, нарушение сна, спустя какое-то время прокручивание в голове картинок произошедшего. Мы говорим о нескольких неделях и более, потому что в первые дни — это нормально. Какие-то очень сильные эмоциональные перепады. На это следует обращать внимание, как самим пострадавшим, так и их близким, чтобы вовремя отследить нарушения и обратиться к специалисту.

— Многие ли вернутся в море?

— Я думаю, что сейчас такой вопрос задавать рано, потому что нужно некоторое время, чтобы пережить эту ситуацию. Но мне кажется, что если человек любит свою профессию, он вернется.

— Какой этап в работе был самым тяжелым, процедура опознания, либо какой — то другой?

— Процедура опознания, безусловно, является для близких одним из самых тяжелых моментом. Поэтому это мероприятие требует от нас повышенного внимания и ряда предварительных организационных действий. Именно для того, чтобы минимизировать травматичность данной процедуры, мы стараемся сделать ее как можно более короткой и точной. Именно для этого горячи линии работали на сбор информации от пострадавших семей.

— Какая ситуация во время работы запомнилась вам больше всего?

— Я думаю, что у каждого специалиста, работающего здесь, есть такие моменты. Лично про себя, я бы сказала, что запомнилась не конкретная ситуация, а некая общность. У меня создалось впечатление, что рыбаки это команда, чем-то похожая на семью. Это с одной стороны добавляет эмоциональности, а с другой — если это люди, которые там связаны, они смогут поддерживать друг друга.