Мальчишки, лет шести-восьми,
Слоняют по России без призора.
Своими тонкими, корявыми костьми
Они нам знак тяжелого укора.


Сегодня с утра на улице было очень тепло. Дождь, шедший накануне, так и не смог превратиться в лед, мягкая испарина поднималась от мокрого асфальта, и всем прохожим было легко и весело идти мимо красивых зданий, машин с заспанными водителями и светофоров, быстро подмигивающих в ожидании шумного рабочего дня. Осеннее солнце силилось, но никак не могло пробиться через облака, чтобы сделать это утро еще красивей. А с краю дороги лежал полугодовалый щенок немецкой овчарки. Его шерсть намокла, и была грязной и противной. Щенок почти не двигал головой, и только небольшие струйки пара, судорожно вырывающиеся из его ноздрей и рта, говорили о том, что он еще жив и находится в агонии. Его сломанные ребра сжались в неправильный узел и при каждом вздохе сдавливали легкие, а лапы бесполезными плетьми лежали на земле. Я прошел мимо щенка и решил вернуться, чтобы оттащить его с проезжей части. Сделал, было три шага назад, но передумал, потому что понял, что весь испачкаюсь.
Щенок пролежит еще целый день, пока водители проезжающих машин будут видеть его и стараться объехать. Потом, когда стемнеет, какая-нибудь неосторожная машина наедет на него второй раз, затем другая, третья, десятая, пока его изломанное тело не превратиться в грязь. Грязь, которая струйками влаги проникнет в почву, попадет в Охотское море и вместе с осенним туманом поднимется в небо, соберется в темные кучевые облака и тяжелыми каплями прольется на угрюмые серые здания и спешащих куда-то людей.