Мы в ответе за тех, кого приручили

Свет прожекторов слепит глаза. Напряженная атмосфера. Душновато. Вокруг суетливо бегают люди, что-то проверяют, узнают, переговариваются, слышен хруст купюр, нервничают… более достойно, сдержанно ведем себя мы, собаки. Все позади: испытания на выносливость, глупые команды, унизительные измерения… на шею весят медаль, и пачку дешевого корма в качестве приза. Хозяйка в восторге, все бросаются ее поздравлять, вешаются на шею, но нет искренности в их глазах, зато мои приятели правда рады, это настоящая мужская собачья дружба. Здесь не важно, кто победил, просто хозяева удовлетворяют свои амбиции нашими талантами. Они делают на нас деньги. Наконец, все мы уныло плетемся домой, где ждет ароматная ванна и вкусный ужин. Завтра на педикюр и стрижку. После завтра надо заехать к Пинки, это свинка. В субботу намечается animals party. Надоело видеть холеные мордочки, среди них, конечно, встречаются достойные особи, но это такая редкость, надо все тусовки объездить, чтобы встретить хоть кого-нибудь, близкого душе. На уме у всех деньги, деньги, связи, взятки, брюлики, темный бизнес… Моя хозяйка не слишком умна – когда я прошу есть, меня ведут гулять, если смертельно хочется пить – дают сухой корм. Филе эфиопского (хм, странно, с каких пор в Африке кроликов на экспорт разводят?) кролика стоит уже поперек горла...

Сглатываю голодную слюну, полдень, а мы еще не завтракали, правда? Он незамедлительно отвечает. Он понимает меня как никто другой. Я пес – бродяга, меня выдворили из дома, я стар, «нереспектабелен», как выразилась моя хозяйка, словом больше не нужен. Иначе говоря: иди и умирай. Я гордый, ушел, но выжил. Приютил Рюрик, добрый малый! Мы с ним похожи. Он такой же лохматый. А раньше большим человеком был! Интересно, когда моя хозяйка состарится, ее муж сюда же отправит? Пол дня я скитался по городу, мысли путались в голове, всплывали факты из жизни, люди говорят: перед смертью всегда так бывает, но я заново родился, едва не попал под машину, забрел на злополучную свалку. В этот день сюда приехали злые люди. Как потом рассказывал Рюри,к всех местных жителей погрузили в фургон, и увезли, эти люди частенько сюда наведываются, но те, кто уезжает с ними уже не возвращаются, никогда!

Они заприметили и Рюрика, семимильными шагами, брезгливо переступая через пакеты сока «Добрый», заплесневелые котлеты, и едва не поскользнувшись на банановой кожуре, стремительно направлялись в его сторону. Тогда я, поранив лапу о край консервной банки, устремился к ним на встречу. Они надвигались, их было больше. Я лаял, лаял, что есть силы, не со злости, но от досады, что меня бросила хозяйка, от безысходности, от разочарования в людях, от понимания, что лучшей доли ждать уже не приходится, наконец, от отчаяния, просто хотелось вылаяться. Рюрик с интересом наблюдал. Люди замешкались, отступили. Он вздохнул с облегчением. Они ушли с нашей территории, я чувствовал себя победителем, изгнавшим оккупантов. Я вновь почувствовал вкус к жизни. Тут то и узнал, что это Рюрик, он потрепал шерсть и спросил, буду ли я есть?

-Конечно, буду! Я же бродячая собака, вы видели когда-нибудь сытую бродячую собаку? А бродячую собаку победителя международных конкурсов, с родословной, голубых кровей?

Кстати, Рюрик тоже не из простых смертных, так сложились обстоятельства. Мы стали жить вместе, два существа на окраине жизни, на обочине города, одним словом на свалке, на дне. Не верится, что в десятке километрах от нас кипит бурная жизнь, красивая, звездная, развратная, а главное сытая! Я помогал отыскивать пищу. Иногда находили целые коробки, чуть тронутого плесенью шоколада, такой обычно присылали хозяйке из Германии, встречались фрагменты мяса, иногда с гарниром, вчерашние креветки.

Осень, ночи становились холоднее. Тогда мы плотно прижимались друг к другу это позволяло хоть чуточку согреться. Потом к нам пришла кошка. Вы скажете, что собаки не любят кошек? Но здесь мы одно целое, мы боремся в этом жестоком мире. Говорят, в природе есть естественный отбор. Но среди людей он тоже существует. Есть лишь одно отличие – он жесток, иногда слишком. Итак, кошка, представляла собой жалкое зрелище. В волосах репей, нос расцарапан до крови. Хозяин умер, родственники рьяно делили наследство. Только кот, отчего то в списке завещания не значился. Он часто задавался этим вопросом – хозяин часто говорил, что я самое дорогое, что у него есть. Почему тогда я не наследство, и меня никто не взял. Я Кот и никому не нужен.

Он страшно мучался и долго вечерами смотрел на звезды, пытаясь узнать под какой звездой хозяин.

Я объяснил, наверное, он – кот, слишком ценный, чтобы быть как вещь – наследством. А самое главное это свобода – поэтому ты пришел к нам. Кот согласился и немного успокоился.

У нас в стране демократия. А где самое свободное место – правильно – у нас!

Не надо ходить на работу, воспитывать детей, считать деньги – их просто нет, да они и не нужны, платить за жилье, мучаться от повышения цен, пристраивать детей в институты, собирать чемоданы для поездки за границу, покупать вещи, думать о завтрашнем дне – жители ближайшего мегаполиса и водитель мусороуброчной машины о нас уже позаботились.

В один прекрасный день невдалеке послышался рев мотора. Приехали они. За мной. За версту веяло сотнями измученных собачьих смертей.

В руках страшная ловушка. Длинные плащи собирали грязь, подошвы сапог врезались в наш завтрак, местами обед.

Их это нисколько не смущали. Трое мужчин. Еще пара десятков шагов. Один ловкое движение и прощай свобода, жизнь…

Ситуация казалось безвыходной. Они злорадно улыбались.

Наконец, Рюрик уверенно, ему бы позавидовал в этот момент даже муж моей хозяйки, такой уверенный тон ему не удавалось держать на совещании совета директоров, произнес:

-Он со мной!

-Бродяга, да ты с ума спятил? – человеческим голосом откликнулись собаколовы - Зачем тебе этот вшивый пес?

Если честно было несколько неприятно слышать эти слова лауреату международных конкурсов, но они от невежества.

-Сам еле на ногах от голода держишься!

- Может оно и так, - заметил Рюрик, -но мы в ответе за тех, кого приручили!