Вампир умирать явно не собирался. Нашпигованный
серебряными пулями, мокрый от святой воды, проткнутый
осиновыми колышками в шести местах, он ворочался на
замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался
подняться. Оставалось последнее средство: приложенное ко
лбу упыря распятие должно было выжечь мозг. Ван Хельсинг
брезгливо перевернул порождение тьмы и ткнул в него
крестом. Вурдалак неожиданно захихикал и непослушными
руками стал отталкивать распятие.
- Этого не может быть! – ошарашенно обронил вслух охотник
за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым
басом. – Крест, я чай, католический?
- Ну…
- Хрен гну, - недружелюбно отозвался вампир. – Нам от энтого
щекотка только, да изжога потом. Православные мы, паря.
В доказательство вурдалак распахнул на груди
полуистлевший саван. Среди бурой поросли на груди
запутался крестик на шнурке, причём явно серебряный. Ван
Хельсинг от неожиданности сел на соседнее надгробие. О
подобном не говорилось ни в «Некрономиконе», ни в «Молоте
ведьм», ни даже в пособии «Исчадия ада и как с ними
бороться», изданном в Ватикане четыре столетия назад.
Пока охотник собирался с мыслями, упырь, наконец, сел,
трубно высморкался и, покряхтывая, стал вытаскивать из себя
колышки. Покончив с последним, он покосился на противника:
- Ладно, сынок, пошутковали и будя. Тебя как звать-то?
- Ван Хельсинг, - машинально откликнулся охотник.
- Ван… Ваня, стало быть. Ну, а я Прохор Петрович, так и зови.
Нанятый, что ли, Ванюша?
- Се есть моя святая миссия… - пафосным распевом начал Ван
Хельсинг, однако Прохор Петрович иронически хмыкнул и
перебил:
- Да ладно те... Миссия-комиссия. Видали мы таких
миссионеров. Придёт на погост – нет, чтоб, как люди,
поздороваться, спросить как житуха, не надо ли чего… Сразу
давай колом тыкать. Всю осину в роще перевели. А
подосиновики - они ить без неё не растут. Э-э-эх, охотнички,
тяму-то нету… Живой ли, мёртвый, а жить всем надо.
- А… а зачем вам подосиновики? – поинтересовался Ван
Хельсинг, не обратив внимания на сомнительную логику
вурдалака.
- Известно, зачем: на засолку. В гроб дубовый их ссыпешь,
рассолом зальёшь, хренку добавишь – вкуснотишша! На
закуску первое дело.
- Так вы же это… - охотнику почему-то стало неловко, -
должны… ну… кровь пить.
Прохор Петрович поморщился, как от застарелой зубной боли:
- Да пили раньше некоторые. Потом сели, мозгами раскинули и
порешили, что нехорошо это, не по-людски как-то. Вампиризм
ведь от чего бывает? Гемодефицит – он, вишь ты, ведёт к
белковой недостаточности плазмы и снижает осмотическое
давление крови. Смекаешь, Иван?
Ван Хельсинг смутился:
- Видите, ли, я практик. Теоретические изыскания ведутся в
лабораториях Ватикана. А мы, охотники, как бы…
- Эх, ты, - разочарованно протянул упырь. – Только и знаете,
что бошки рубить, неуки. Хучь «Гринпису» челом бей, чтобы
освободили от вашего брата. Всхомянетесь потом, да поздно
будет... Ну, ладно, Ванюша, глянулся ты мне. Пойдём-ка в
гости: покажу, как живём, кой с кем познакомлю. Авось и
поумнеешь…
В глубине старого склепа уютно потрескивал костёр.
Несколько упырей в разных стадиях разложения грели
корявые ладони с отросшими бурыми ногтями. Прохор
Петрович сноровисто накрывал на крышку гроба,
заменяющую стол. Появились плошки с солёными грибами,
огурцами и капустой, тарелка с толсто нарезанным салом. В
середину крышки старый вурдалак торжественно установил
огромную бутыль с мутной желтоватой жидкостью и
несколько щербатых стаканов. Обернувшись к Ван Хельсингу,
сидевшему поодаль, Прохор Петрович по-свойски подмигнул:
- Вот энтим и спасаемся. Самогонка на гематогене, гематуха по-
нашему… Пару стопок тяпнешь – и организм нормализуется. А
ты: «Кровь пьёте…» Темнота ты, Иван, хучь и с
цивилизованной державы. Ну, други, давайте за знакомство!
Честь-то какая: с самого Ватикана человек приехал решку нам
навести.
Вампиры одобрительно заухмылялись и хлопнули по первой.
Ван Хельсингом овладела какая-то странная апатия. Не
задумываясь, он выцедил свой стакан. Гематуха немного
отдавала железом, горчила, но в целом шла неплохо.
…Через пару часов в склепе воцарилась атмосфера обычной
дружеской попойки. Ван Хельсинг уже забыл, когда в
последний раз ему было так хорошо. Сквозь полусон до него
доносились обрывки вурдалачьих разговоров: «Только
выкопался, а он по башке мне осиной – хрясь! Ты чё, грю,
больной? Креста на те нету…» - «Видите ли, коллега, здесь мы
имеем дело с нарушением терморегуляторной функции крови.
Снижение относительной плотности, как показывают
исследования…» - «Да пошли, говорю, её ж тока позавчера
схоронили, свеженькая. Она при жизни-то всем давала, а щас
и вовсе ломаться не будет. Эх, живой, аль нежить – было б
кого пежить, уаха-ха-ха!». Из оцепенения охотника вывел
дружеский толчок локтем.
- Ты, Ванюша, не спи, разговор есть. – Прохор Петрович вдруг
стал необыкновенно деловитым. – Скажи-ка ты мне, сынок,
сколько тебе Ватикан платит за нас, страдальцев невинных?
В склепе вдруг стало тихо, вурдалаки прислушивались. Ван
Хельсинг долго смотрел в землю, затем виновато сказал:
- По три евро с головы… плюс проезд. Питание и проживание
за свой счёт.
- Дёшево цените, - задумчиво сказал Прохор Петрович. – То-то,
смотрю, отощал ты, Ваня, да обносился весь. А вот чего бы ты
сказал, ежели бы с головы – да по тыще евров ваших.
Золотом, а?
Охотник оцепенел. Далеко, на границе сознания
промелькнуло аскетическое лицо кардинала Дамиани,
приглушённым эхом отозвалось: «Отступник да будет
проклят!». Но потом суровый облик растворился в картинах
недавнего прошлого. Трансильвания, Париж, Лондон, Прага…
Бесконечные схватки, ночёвки в дешёвых мотелях, экономия
на еде, ноющие раны… Казначей Фра Лоренцо, отсыпающий
скупую плату под бесконечное ворчание о недостаточности
фондов и дефиците ватиканского бюджета… Какая-то горячая
волна стала подниматься изнутри, докатившись до горла
сухим комком. Жар сменился бесшабашной решимостью.
- Может, и сторгуемся, - медленно произнёс Ван Хельсинг. – На
кого заказ?
- Вот это по-нашему, по-христиански, - обрадовался вампир. –
Тут, Ваня, вишь, какая штука… Сам посуди: существуем мы тут
мирно, никого не трогаем. А вот, поди ж ты, взялись подсылать
к нам таких, как ты, убойцев. То из Рима, то своя Патриархия
наймёт, то сами по себе прут невесть откуда. Начитаются,
понимаешь ли, Стокера… Вот мы тут и порешили, стало быть,
принять энти, как их… превентивные меры, ага. Золотишко
имеется: мы клады в купальскую ночь видим. Ну, и разведка
поставлена, сам понимаешь. Слухом земля полнится – вот, свои
через землю и передают. Короче, делаю тебе от всего нашего
обчества, значить, оферту…
Над сельским кладбищем где-то в Калужской глубинке
медленно поднималось солнце. Ван Хельсинг шёл по колено в
росистой траве и улыбался. На груди пригрелась фляга, от
души наполненная гематухой. В левом кармане побрякивал
увесистый мешочек с золотом, выданный Прохором
Петровичем в качестве аванса. В правом кармане лежала
свёрнутая бумага со словесными портретами Блейда, Баффи и
Сета Гекко. Жизнь снова обретала смысл…