Евгений Стычкин: “Сериалы - это развивающаяся индустрия, и нужно быть к ней очень внимательным”

В рамках первого фестиваля телевизионных художественных фильмов «Утро Родины» Сахалин посетило множество именитых деятелей кино. В этот раз нам посчастливилось взять интервью у известного российского актёра — Евгения Стычкина.

После небольшого рассказа о впечатлениях об острове, «Горном воздухе» и проводимом фестивале, актёр с радостью ответил на более специализированные вопросы.

— В рамках фестиваля «Утро Родины» жителям Сахалина показали несколько серий телефильма «Троцкий», где вы исполнили роль Ленина. Расскажите про процесс создания образа вашего героя, и какое у вас отношение к этой личности?

— Фильм «Троцкий», вышедший осенью прошлого года, был приурочен к 100-летию революции. Вы знаете, я не сразу согласился играть Ленина. Потому что я, во-первых, — совершенно на него не похож, а во-вторых — совершенно не знал, каким образом его играть. Троцкого, и вообще многих персонажей можно играть, не думая о том, чтобы быть идеально похожим. Потому что кто по большому счёту помнит и понимает, как должен выглядеть Троцкий. А с Лениным — другое дело. Если ты пытаешься сделать его абсолютно похожим, то он становится таким дедушкой Лениным из старых советских фильмов, каковым он, конечно же, не был. Мне кажется, такой персонаж не нужен, его уже много показывали. Если же ты пытаешься играть только характер, не задумываясь о внешней схожести, то ты неминуемо нарвёшься на то, что многие люди будут говорить, что ты не похож. Я не понимал, как схватить этот образ, потому что он для меня абсолютное и безусловное зло. Но при этом до него не дотянешься за счёт злобы, ненависти — больших эмоций. В нём есть какая-то чернота, пустота. Но потом мы начали играть, и я расслабился. Очень помог грим. Грим получился гениальный. Гримёр сделала из меня Ленина, просто рисуя на мне, как на холсте. Я сразу отказался от пластического грима. Его можно использовать, если ты играешь в фильме про инопланетян, а так, я считаю, лучше найти просто похожего актёра.

— За свою жизнь вы успели вжиться в образы трёх исторических персонажей, которых многие считают тиранами: Сталина, Ленина и Гитлера. Какой из перечисленных персонажей близок вам по внутренней пластике?

— Ближе… Я бы лучше попытался рассмотреть, какой дальше. Знаете, мне очень трудно сравнивать, потому что я, естественно, сравниваю с тем, кого я играл и кто были эти люди. Гитлера я играл почти так, как его играл Чаплин — иронично и шуточно. К тому же, это был спектакль. Я играл со сцены, и поэтому не могу сказать, что это была серьёзная драматическая роль, не было глубокого изучения героя. Сталина я играю тоже в театре, но это не столько Сталин, сколько размышления о тирании вообще. В мире, в истории, в стране, на уровне отдельной семьи. О том, как тиран добивается не только страха и подчинения, но и любви. А с Лениным для меня самой главной проблемой было с одной стороны найти какую-то его правду, мотивацию, а с другой стороны — не оправдывать его поступки. Чего я точно не хочу, так это какой бы то ни было реабилитации всех этих абсолютных чертей.

— Недавно в прокат вышел фильм «За гранью реальности» с вашим участием, в которой также снялся голливудский актёр Антонио Бандерас. Расскажите об опыте работы с этим человеком и были ли какие-либо интересные случаи на съёмочной площадке?

— Знаете, мы в ленте нигде с ним не пересекаемся, поэтому я не успел его «потрогать».

— Сожалеете, что не получилось с ним близко поработать?

— Знаете, у меня есть ряд картин с разными заграничными прекрасными артистами, ну и плюс я ездил учиться к Иване Чаббак в Лос-Анджелес. Там я тоже имел возможность работать с, возможно, не такого уровня артистами, как Антонио Бандерас, но с очень много снимающимися, профессиональными и хорошими актёрами. В общем, по большому счёту, какой-то глобальной разницы между нашими артистами и теми, кого предлагает Голливуд, — нет. Кроме, наверное, готовности к работе, и того, насколько человек посвящает себя тому, что он делает. Они там не обсуждают ничего кроме работы, что и хорошо, и плохо. С одной стороны, это лимитировано, а с другой точки зрения профессии — это, наверное, правильно. Тогда и работа будет платить тебе такой же любовью, с какой ты к ней относишься. Поэтому, сказать, что я жалею, что не познакомился с Антонио Бандерасом, — нет. Я не жалею. В скором времени выйдет фильм «Максимальный удар», там играли актёры моей юности, кассеты с которыми я засматривал до дыр. Это Эрик Роберт, Марк Дакаскос и, уже недавно появившийся в таком кинематографе, Дэнни Трэхо. Получился такой боевик тех старых времён. И это был очень интересный опыт, но сказать, что это было что-то невероятное, — нет.

— Роль какого плана вы давно хотели сыграть и почему?

— В кино — нет. В театре я уже давно разговариваю с моим товарищем, режиссёром Павлом Сафоновым, о том, чтобы ставить «Ричарда III». Мне это было бы интересно. А в кино… Знаете, я очень много сыграл ролей за последнее время и в кино, и на телевидении. Это характерные образы, характерные персонажи. Они могли быть не обязательно какими-то весёлыми или страшными, но всегда с характером. Недавно мы сняли сериал для Первого канала — «Алиби». Вот там я играю «от себя». Я не пытаюсь надеть на себя какую-то маску, и сегодня именно это мне интереснее всего. Формат Станиславского: «Я в предлагаемых обстоятельствах».

— Вы работали как в сериалах и телевизионных фильмах, к примеру «Троцкий», так и в полнометражном кино. Скажите, в каком кино проще, а в каком интереснее сниматься? Телевизионном или предназначенном для показа на больших экранах?

— Нет никакой разницы. Не может быть проще или не проще. Всё зависит только от материала, с которым ты работаешь. Сегодня очень многие сериалы переняли тенденцию, заложенную сериалом «Гоголь», и снимаются так, чтобы были достаточно хороши с изобразительной точки зрения. Для того, чтобы была возможность пустить их в кинотеатры. Единственную разницу между вышеупомянутыми форматами можно проследить только с точки зрения того, что тебя больше продвигает, как артиста. Но и эта разница, на мой взгляд, стала архаичной. 5, 7, 10 лет назад, когда тебя спрашивали, в чём ты играешь: в кино или сериале, и ты отвечал: в сериале, многие реагировали на это снисходительно. Была некая иерархия, где кино было верхушкой горы, а сериалы пониже. И чем больше серий в сериале, тем менее серьёзно к нему относились. Сейчас этого нет, очень сильно поменялся бизнес. Вкладываются огромные деньги и не менее огромные силы в создание сериалов. И так по всему миру. Многие зарубежные режиссёры, как мейнстримные, так и арт-хаусные, сейчас переходят на телевидение. Там больше пространства для каких-то манёвров, больше перспектив.

— Смотрите ли вы сами сериалы? Если да, то какие?

— Я смотрю сериалы. Отечественного производителя смотрю очень редко. Мне, конечно, трудно абстрагироваться от того, что я всех там знаю. Но некоторые фильмы я, конечно, смотрю. А западных сериалов я смотрю довольно много. Потому что они невероятного качества. Это, как минимум, приятное времяпрепровождение, и к тому же, это область, в которой я работаю. Нельзя выпадать из контекста. Всегда смешно, когда ты приходишь к режиссёру, который начинает снимать какой-нибудь сериал и говорит: «Я всю эту дрянь не смотрю и не собираюсь». Это так не работает, так как сериалы — это развивающаяся индустрия, и нужно быть к ней очень внимательным

После окончания беседы Евгений поблагодарил за интервью и с удовольствием сфотографировался со всеми желающими.