ОСТРОВ ЧЕХОВ <br> Путевые заметки фотографа

Продолжение. Начало

Кондуктор автобуса на остановке в Александровске-Сахалинском, куда в 1890 году прибыл Антон Чехов

Чехова на Сахалине больше, чем Ленина в любом городе материковой России. Искусственно созданный образ писателя до сих пор выполняет ряд идеологических функций, заимствованных пропагандистами с образа вождя мирового пролетариата. В СССР даже был выпущен специальный указ ЦК КПСС, запрещающий «порочить образ великого писателя», и когда Андрей Битов написал в одном из своих эссе, что Чехов приехал на Сахалин, чтобы «пересчитать японских бл***дей», он был немедленно подвергнут «литературной анафеме», в результате которой появилось ещё несколько пронаучных статей и публикаций известных чеховедов.

Рисунок жительницы Александровска-Сахалинского по рассказу «Дама с собачкой», написанному Чеховым под впечатлением его поездки в Ялту и встречи с последней любовью писателя — Ольгой Книппер.

В одном Андрей Битов был бесспорно прав: «Антон Чехов написал книгу „Остров Сахалин“, которую, кроме специалистов, никто не прочитал, как и пушкинскую „Историю Пугачёва“. Пушкина сочли историей, а Чехова — географией».

Именем Чехова на Сахалине названы улицы, сопки, пик горы, скверы и парки, есть даже полуразрушенный город Чехов на берегу Татарского пролива, где он никогда не был лично. Главная улица в Дуэ, откуда начиналась каторга и, по выражению писателя, «самое отвратительное место на земле», названа в честь Чехова. Его имя носят музеи и театры, ему посвящают творческие выставки, авторские книги, по его творчеству защищают научные диссертации.

Однако многие географические названия на Сахалине больше огорчают, чем радуют. Когда юг Сахалина вернулся к большевикам, то комиссары не проявили должного воображения в переименовании улиц и населённых пунктов, названных по-японски. Сегодня мы имеем то, что имеем: город Чехов на реке Чеховке, посёлок Правда на реке Правдинке, Углегорск — на Углегорке, а кроме этого — километры коммунистических улиц по всему острову. Нет тебе «Вишнёвого сада» и даже нет «Дяди Вани», чья страсть к наукам очевидно пришлась не по душе пролетарскому истэблишменту на Сахалине.

Народные гулянья в Новогоднюю ночь. Александровск-Сахалинский, Татарский пролив

Даже сегодня, если ехать с южной, «японской», части острова на северную, «русскую», то асфальт заканчивается ровно на бывшей границе между Россией и Японией — на 50 параллели, дальше которой невозможно взять в прокат даже японский джип в Южно-Сахалинске по причине рисков на «русских дорогах», как объяснили мне менеджеры.

Во время путешествия по Сахалину и Курилам 125 лет спустя меня не покидало желание узнать действительные причины посещения Чеховым «острова невыносимых страданий». Мне казалось, существует что-то личное, но вместе с тем — общественно значимое, что побудило писателя предпринять такого рода отчаянное путешествие через всю Россию, потом через Сахалин. Более того, я уверовал, что если узнаю истинные причины, то смогу объяснить и своё столь долгое пребывание на островах, которые очаровывали меня с каждым днём всё больше и больше. «Просахалинился», — так бы обо мне сказал писатель.

Сон в частной квартире Александровска-Сахалинского, Татарский пролив.

В поисках объяснений я узнал, что несколько лет назад журнал The New Yorker назвал книгу «Остров Сахалин» лучшей журналистской работой 19-го века, потому что она не только контрастно показывала разницу между официальными заявлениями власти и мрачной реальностью, но и способствовала началу необходимых реформ в царской России.

Кочегар в посёлке Дуэ, Татарский пролив

В 1890 году в Дуэ было единственное частное угольное предприятие «Общество Сахалин», владельцы которого проживали в Санкт-Петербурге и никогда не бывали на острове. Вся сахалинская каторга трудилась на добыче угля. Каторжане, по существу, были крепостными. Они не отрабатывали своё наказание в пользу государства, а фактически даром добывали уголь для частных лиц. Уголь продавался на проходящие пароходы и в Японию, куда сегодня продают нефть и газ.

85-летний мужчина везет уголь для отопления своей квартиры в посёлке Дуэ, Татарский пролив

Мужчина в морском порту собирает уголь «по отливу» для отопления своей квартиры в Александровске-Сахалинском, Татарский пролив

Морской порт Александровска-Сахалинского, куда в 1890 году прибыл Антон Чехов из Николаевска на пароходе «Байкал». Вид затопленного парохода «Атлас» в этой бухте был первым впечатлением писателя об острове. Сегодня затопленных пароходов здесь значительно больше

Измученный любопытством и почти в отчаянье, я написал письмо в Королевский университет Лондона, чтобы найти с некоторых пор нелюбимого в России профессора русской литературы Дональда Рейфильда, автора монографии «Жизнь Антона Чехова», и вскоре получил от него ответ:

«Когда я писал биографию [Чехова], то старался побывать во всех чеховских местах, а до Сахалина не смог доехать. Теперь же, после моих высказываний о Грузии и НКВД-КГБ, меня уже не пускают в Россию. Что касается причин, побудивших Чехова пойти на такое опасное для него путешествие, мне кажется, их несколько:

1. Чехова оскорбляли „левые“ критики, обвиняющие в том, что он описывает страдания народа, но ничего не предпринимает, чтобы облегчить эти страдания;
2. Семейные и любовные дела до того обременили Чехова, что единственным выходом было бежать без оглядки туда, куда даже письма не доходили. Так как он плохо владел европейскими языками, Сахалин оказался самым удобным убежищем;
3. В это время Чехов был горячим почитателем Пржевальского, и его странствие повторяет (вплоть до Николаевска) первое путешествие этого конквистадора;
4. Чехов знал, что обречён своим туберкулёзом, и не в первый раз нарочно решился на дело, которое усугубит опасность смерти;
5. Чехов хотел быть не только блестящим литератором, но и общепризнанным врачом: Сахалин будто бы представлял ему возможность научных открытий».

Другая причина моего увлечения книгой «Остров Сахалин» была профессиональной. Я знал, что Антон Чехов хотел сделать первое издание книги иллюстрированным. Ещё в Москве он вёл переговоры с художниками, прежде всего, со своим тогдашним другом Левитанчиком (Исаак Левитан), как он называл его, но никто из художников не хотел проделать столь трудный путь из Москвы на «остров-каторгу». Будучи на Сахалине, в посёлке Дуэ, Чехов познакомился с телеграфным чиновником Иннокентием Павловским, который к счастью для нашей истории оказался страстным фотографом-любителем.

Фотографии и текст Олега Климова

Продолжение. Начало