Линяем!

Развитие нашего многострадального острова идет вперед шестимильными шагами, по количеству лет в будущем президентском сроке. В последние годы на нас обрушились автономные, независимые от Родины изменения. И хотя никто об этом не задумывался, теперь мы можем смело заявить, что наши изменения — самые оригинальные изменения в России.

Посудите сами. Сергей Михалков про Москву уже давно написал: «А у нас в квартире газ». Это как бы намекает, что инфраструктура в то время в районе Кремля была серьезная. Князь Юрий Дологорукий оказался не лыком шит, основывая свой городишко, но он и не догадывался, что будет потом, потому что дальше Оки все равно ни рожна не видел. А тут началось — потянулись всякие ушлые с Восточно-Европейской равнины, кто с бельишком, кто с дубьем, кто так просто поработать руками или телом, и свезли на одно место гору денег, мозгов, кирпича, регалий и законов. И выросла мать всея Руси старуха Москва всем на загляденье.

А у нас наоборот. У нас привезти-увезти дорогого стоит. Вот и не выходит столичного района из нашего острова. Люди сюда не особо тянутся, свое добро к нам не тащат, в основном так — таксисты и голышом, то есть никакой материальной прибавки для аборигенов. Наоборот — аборигены еще и за такси платить должны. Кроме того, к нам невозможно придти пешком. Поэтому в свое время до нас не добрались ни буддисты, ни крестоносцы, ни отдельные бродячие сектанты. Никто не построил на нашем острове монастырь, ни один древний купец не основал здесь крепости. Наш навеки непереплюнутый максимум — это Чехов. Все остальные, бывшие здесь из крутых, сразу линяли.

Теперь государству приходиться самому что-нибудь сюда везти, хотя, кроме начальников, оно пока в этом не сильно преуспело. Ну, пораздавали подрядов на строительство офисов и гостиниц, которых уже стало так много, что некого в них заселять. Понавезли джинсов и гантелей. Слепили несколько кабаков. Веревку над горой натянули. И все! Конечно, после открытия газа появились сразу и те, кто этот газ пилит, дает работу и гребет всяческие блага, тестируя, где повкуснее, поприятнее, пощекотливее. Они — богатые, и они заказывают музыку там, где появляются.

На богатых опирается все наше аборигенское сообщество. Оно тоже хочет денег, и те, кому повезло, их зарабатывают. Не так, чтобы много, а просто достаточно для того, чтобы чувствовать себя по-человечески — не копить до старости на квартиру, позволить себе обыкновенную машину и ездить в отпуск в родной Таиланд. Такие люди обычно очень заняты, потому что эти вот 60 тысяч заставляют их очень напрягаться до самой смерти. Попавший в эту воронку не замечает, как оказывается через двадцать лет в двухкомнатной квартире с большим телевизором и разбросанными не своими игрушками на полу. Ладно бы он порадовался этому факту, так нет, он чудовищно удивляется: «Господи! Когда успел?! Что я делаю в этом мире!?». В Бога при этом он, конечно же, не верит, но изредка любит футбол. О спорт, ты мир.

Вроде бы и хорошо, что у него семья. Телевизор есть с кем смотреть. Только ФСБ догадывается, что семья эта крайне непатриотичная и культура у нее неопределенная. Скорее всего — литература кой-какая, какую и литературой можно назвать с натяжкой, типа Стогов, Минаев, Паланик, из музыки — Цой или Металлика, и любимый фильм ДаунХаус. Все. Потолок.

Остальные — гнутся, как могут. Подают резюме, перепродают воздух, занимаются проституцией, и все это в коммерческом центре острова, вдали от обрыдлых деревень и опостылевшей разрухи. Иногда кто-нибудь из них очнется на миг и задумается: «Как там вообще люди живут, в том космосе на окраинах? Не померли ли еще? Люди ли они? Как же так вышло?». Но закатывается солнце за горизонт и пропадают эти мимолетные вопросы в делах более насущных и идет наш абориген в ресторан или на дискотеку, мечтая свалить отсюда, с этих трех кочек, пока не поздно.

Самое поразительное в нашей русской (считай — сахалинской) душе — это постоянное присутствие какого-то упорного эскапизма. Нам все время хочется куда-нибудь отъехать, даже при самом удачном раскладе бытия. Куда угодно, лишь бы не здесь. У нас это вообще повально. Поэтому на острове ничего, кроме внешнего вида областного центра, не меняется. Менталитет временщика является у наших граждан превалирующим. Как будто родились они не здесь и школы у них были не т. е. Как будто над ними бесконечно властны существующие президенты и начальники. Как будто независимость является чуждой Сахалину категорией, а творчеством заниматься у нас невозможно.

По этой причине места массового отдыха за городом превращаются в помойку, по ней же не покупают билетов на приезжих артистов, по этой же причине у нас больше любят лыжи, чем искусство. И в большинстве голов на нашем независимом острове царят неизгладимая хана и руины, даже при наличии хорошей одежды и бани каждый день. Это знание по верхушечкам: немножко мистики, пол стиха, четвертушка любимой песни, и очень жаль, что Талькова убили. — Как убили? — А вы не слыхали? Да, убили. Минус один.

Мы ни хрена, простите, не знаем, и знать не хотим. А ведь надо совсем чуть-чуть для самоуважения. Любить свою землю, например. Знать родную культуру. Помнить историю. Ну короче, когда там уже снег на Горном Воздухе выпадет?